Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Г"

1. Царев М.: О любимых писать трудно

Входимость: 1. Размер: 10кб.

Часть текста: задача — писать о великих. Тем более трудно писать о таком человеке, как Пушкин. О зачинателе новой истории русской литературы, о светлом гении нашего народа, характер, все существо которого настолько многогранны, так необыкновенно богаты! Впрочем, написано пьес о Пушкине много. Но мало тех, кто смог постичь великий образ. Можно вспомнить лишь пьесу, где сам Пушкин на сцене не появляется, — «Последние дни» Михаила Булгакова, созданную приемом интересным и необыкновенно деликатным в отношении личности поэта. По своей художественной силе приближается к ней и пьеса Константина Паустовского «Наш современник». Я вспоминаю об этом сегодня в связи с восьмидесятилетием со дня рождения Константина Георгиевича, которого — увы! — уже нет на свете... Когда в сорок восьмом году Малый театр обратился к Паустовскому с просьбой написать пьесу о Пушкине, Константин Георгиевич принял это предложение не без колебаний. «Нам трудно писать о любимых. В наших глазах любимый человек несколько приподнят над действительностью. Говоря о любимом, мы невольно сообщаем ему самому эти черты нашего преклонения перед ним и тем самым, в известной мере, отрываем образ любимого человека от реальности, — писал он позже в своих записках. — В пьесе о Пушкине этого надо было избежать во что бы то ни стало. Грубо говоря, это была бы уже авторская отсебятина, приписанная Пушкину. Это был бы Пушкин, искаженный субъективным отношением к нему и тем самым, конечно, обедненный. Я не могу перечислить...

2. Паустовский К. Г. - Федину К. А., 12 августа 1947 г.

Входимость: 1. Размер: 3кб.

Часть текста: думать о пожаре? Как твой ромаж И Варюша? Уехала ли Нина на гастроли? Как только мы попали сюда, Москву отрезало начисто, будто она и не существовала... Здесь тишина, жара, пахнет по­лынью, изредка проходят страшные степные ливни. Едим много яблок, читаем старинные журналы (семидесятых годов) — необыкновенно забавные. О боях под Плевной, о первом телефоне (который назывался «говорящий теле­граф»), болезни Некрасова, о притонах — «Самокатах»— на волжских ярмарках и взрыве в Зимнем дворце. Все это — до последней репортерской заметки — написано ве­ликолепным, живым языком со множеством зря позабы­тых нами слов (например, слово «придышался» — привык, не замечает). Здесь солидное общество литературных середняков<...> Поэтому живем сами по себе. Здесь Елена Сер­геевна Булгакова с сыном. На вокзале в Москве чиновник особых поручений при генеральном секретаре Союза писа­телей А. Д. К., провожавший жену, говорил мне, что ты «якобы» приедешь на 5 дней в Воронеж. Я, конечно, не поверил, но все же надеюсь, что вдруг ты появишься здесь. Рыбы мало. Караси стали мудрые и берут осторожно. Почти окончил свои «Сказки» — из 25 сказок осталось сделать еще три. Очень возможно, что я останусь здесь до 15 сентября (доделаю пьесу для...

3. Паустовский К. Г. - Никитину Н. Н., 15 ноября 1945 г.

Входимость: 1. Размер: 6кб.

Часть текста: рощу», но известно ли тебе, что пиндос Куинджи был родом из Мариуполя, что он до самого преклонного возраста гонял голубей и что художник он, между нами говоря, дерьмо­вый. «Березовая роща» Левитана лучше. Я это тебе как-нибудь докажу. Я рад, что ты прилежно трудишься, в то время как остальные братья писатели ведут себя совершенно индиф­ферентно по отношению к литературе, а некоторые (Мар­шак и К0) даже занимаются гонениями на талантливых людей. В Москве — все то же. Приехал Костя с полной и загорелой Дорой, привезли груши-бэра и яблоки. Мы были у них. Сидели до трех часов ночи. Я подарил Косте ста­рую открытку с видом Саратова. На обороте открытки на­печатано: «Издание А. Е. Федина» — т. е. Александра Евграфовича Федина, отца известного беллетриста. Костя был растроган. Он пишет новый роман (19-Й год). Скоро приедет рожать Пина. Почти никого не вижу, т. к. рабо­таю по 8—10 часов в сутки запоем и в процессе этой ра­боты мне удалось открыть интересный закон, что чем больше работаешь над настоящей вещью, тем меньше сан­тимов. Денег нигде не платят, и если бы не Лиза, то не знаю, что бы с нами было. Третьего дня были на генеральной репетиции балета «Золушка» (музыка Прокофьева, либретто Волкова, де­корации Вильямса). Очень пышно. Богато. Музыку за­глушают фонтаны воды, бьющие па сцене. Танцуют толь­ко лауреаты. Танцуют так себе... Пусть Рэнэ не радует­ся — никаких новых горизонтов этот балет не открывает. В публике — надменный сноб В., посылающий знакомым воздушные поцелуи, престарелые примадонны, люди из ВТО. В общем, сказка! 20/XI. Вот...

4. Книга о жизни. Книга скитаний. Стужа

Входимость: 1. Размер: 15кб.

Часть текста: на рукава у людей, следивших за бесконечной медленной толпой, продвигавшейся к Колонному залу, где лежал Ленин. Очереди начинались очень далеко, в разных концах Москвы. Я стал в такую очередь в два часа ночи у Курского вокзала. Уже на Лубянской площади послышались со стороны Колонного зала отдаленные звуки похоронного марша. С каждым шагом они усиливались, разговоры в толпе стихали, пар от дыхания слетал с губ все судорожнее и короче. Прощайте же, братья, вы честно прошли Свой доблестный путь, благородный… Кто-то запел вполголоса эти слова, но тотчас замолк. Любой звук казался ненужным среди этой полярной ночи. Только скрип и шорох многих тысяч ног по снегу был закономерен, непрерывен, величав. В непроглядной темноте к гробу шли люди с окраин, из подмосковных поселков, с полей, с остановившихся заводов. Шли отовсюду. Молчание застыло над городом. Даже на далеких железнодорожных путях не кричали, как всегда, паровозы. Страна шла к высокому гробу, где среди цветов и алых знамен не сразу можно было рассмотреть изможденное лицо человека с большим бледным лбом и закрытыми, как бы прищуренными глазами. Шли все. Потому что не было в стране ни одного человека, на жизни которого не отразилось бы существование Ленина, ни одного, кто бы не испытал на себе его волю. Он сдвинул жизнь. Сдвиг этот был подобен исполинскому...

5. Поток жизни (заметки о прозе Куприна)

Входимость: 1. Размер: 51кб.

Часть текста: Значит, все, о чем писал в этом рассказе Куприн, — подлинность. В это трудно было поверить потому, что жизнь и искусство в нашем представлении никогда не сливались так неразрывно. Оказалось, что Сашка Музыкант, давно ставший для нас легендой, литературным героем, жил в зимней обледенелой Одессе рядом с нами и умер где-то на мансарде старого одесского дома. Хоронила Сашку Музыканта вся портовая и окраинная Одесса. Эти похороны были как бы концовкой купринского рассказа. Колченогие лошади, часто останавливаясь, тащили черные дроги с гробом. Где достали этих одров, выживших в то голодное время, когда и людям нечего было есть, так и осталось тайной. Правил этими конями высокий рыжий старик, должно быть какой-нибудь знаменитый биндюжник с Молдаванки. Рваная кепка была сдвинута у него на один глаз. Биндюжник курил махорку и равнодушно сплевывал, выражая полное презрение к жизни и к смерти. «Какая разница, когда на Привозе уже не увидишь буханки арнаутского хлеба и зажигалка стоит два миллиона!» За ...