Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Е"

1. Орест Кипренский

Входимость: 1. Размер: 68кб.

Часть текста: Невы против Галерного острова бросил якорь грязный итальянский корабль. Он пришел из Ливорно. Падал первый снег. Он сваливался пластами с грубых парусов, но тонким серебром ложился на реи. В сумерки корабль, занесенный снегом и освещенный огнем фонарей, казался даже собственным матросам нарядным и легким. Корабль привез редкий груз - последние картины русских художников, живших в то время в Риме. Полотна Брюллова и Бруни, портреты Кипренского и гравюры Иордана были бережно завернуты и сложены в пустой каюте. Прихода корабля долго ждали петербургские любители живописи. Первым на пристань приехал писатель Нестор Кукольник. Он стряхнул сырой снег с плаща и цилиндра и прошел в каюту капитана. Свеча дрожала на черном столе. Она освещала в пыльной стеклянной вазе несколько апельсинов. Капитан ел апельсины. Пахучий сок стекал по его загорелым пальцам. Кукольник, усмехнувшись, сказал, что наконец он чувствует и здесь, в Петербурге, воздух Италии. Капитан пробормотал что-то невнятное и, дожевывая апельсин, выдвинул ящик стола. Там среди истрепанных географических и игральных карт лежало письмо. Капитан протянул его Кукольнику. Кукольник вскрыл...

2. Книга о жизни. Время больших ожиданий. Листая старые страницы... Комментарии Вадима Паустовского

Входимость: 1. Размер: 26кб.

Часть текста: «Киев – Одесса». Редакция газеты размещалась в Одессе на Екатерининской площади, 7. Газета выходила ежедневно, имела собственных корреспондентов в Киеве, Ростове-на-Дону, Харькове, Севастополе и Константинополе. В редакции «Современного слова» работали тогда известные литераторы – Аркадий Аверченко, Андрей Соболь и другие. Среди начинающих – Вера Инбер. Кстати, в этой редакции Паустовский близко увидел своего кумира – Ивана Бунина, но так и не решился заговорить с ним. Путевой очерк Константина Паустовского «Киев – Одесса» совершенно неизвестен современному читателю. С момента первой публикации очерк ни разу не перепечатывался, не входил ни в одно собрание сочинений писателя. Почему? Одна-единственная фраза в нем – о большевиках, которые пытались «соединиться с бандами», – такая фраза могла обернуться для Паустовского непредсказуемыми последствиями. Каким же образом в прессе появился очерк? Осень 1919 года застала Паустовского в Киеве, в городе – деникинцы. Белые успешно продвигаются к Москве. Деникинский генерал Бредов объявил мобилизацию в вооруженные силы Юга России – поголовно всех мужчин до 40-летнего возраста. ...

3. Черное море. Мужество

Входимость: 1. Размер: 50кб.

Часть текста: меня! Ответ лейтенанта Шмидта адмиралу Федосьеву Рукопись Гарта о лейтенанте Шмидте состояла из небольших отрывков. Уезжая из Севастополя в Коктебель, Гарт оставил ее мне на хранение. Он считал эту работу незаконченной. Я прочел ее. Это был ряд набросков, совершенно непохожих на все, что Гарт писал до тех пор. Работа Гарта шла у меня на глазах, и я попутно могу восстановить ту обстановку, в какой она проходила. Мы часто ходили с Гартом на бывшую Соборную улицу, в дом, где жил в Севастополе Шмидт. Во дворе висело белье. Сохли акации. Маленький двухэтажный дом потрескался и разрушался. Он был жалок и сер. Стертая каменная лестница вела во второй этаж, в квартиру Шмидта, где жили сейчас учителя татарской школы. Гудели примуса, и ревели дети. Любопытные жильцы выползали из квартир и с тревогой следили за нами. Особенно их смущал Гарт своим высоким ростом, сухим лицом и глухим голосом. Они принимали его за архитектора, желающего снести их ветхий дом и построить на его месте кирпичный корпус на сорок квартир. Но потом жильцы к нам привыкли и успокоились. Особенно после того, как Гарт привел Сметанину и...

4. Книга о жизни. Беспокойная юность. Медная линия

Входимость: 1. Размер: 18кб.

Часть текста: Кондукторы не любили эту линию, хотя москвичи и называли ее с умилением "Букашкой". Мы предпочитали работать на "серебряной" линии "А"- на Бульварном кольце. Эту линию москвичи называли тоже ласково "Аннушкой". Против этого ничего возразить было нельзя, но называть "Букашкой" линию "Б" было просто нелепо. Проходила она около многолюдных вокзальных площадей, по пыльным обочинам Москвы. Вагоны на линии "Б" были с прицепами. В прицепы разрешалось садиться с тяжелыми вещами. Пассажир на этой линии был больше с окраин - ремесленники, огородники, молочницы. Расплачивался этот пассажир медяками, серебро же припрятывал и не очень охотно вытаскивал его из своих кошелей и карманов. Поэтому эта линия и называлась "медной". Линия же "А" была нарядная, театральная и магазинная. По ней ходили только моторные вагоны, и пассажир был иной, чем на линии "Б",- интеллигентный и чиновный. Расплачивался такой пассажир обыкновенно серебром и бумажками. За открытыми окнами вагона линии "А" шумели листвой бульвары. Вагон медленно кружился по Москве - мимо усталого Гоголя, спокойного Пушкина, мимо Трубного рынка, где никогда не умолкал птичий свист, мимо кремлевских башен, златоглавой громады храма Христа Спасителя и горбатых мостов через обмелевшую Москву-реку. Мы выводили вагоны на линию ранним утром, а возвращались в парк в час ночи, а то и позже. В парке надо было сдать выручку артельщику. Только после этого я мог уйти домой и медленно брел по ночной Москве, по Грузинам с пустой сумкой на плече. Никелированная бляха с кондукторским номером поблескивала на моей куртке в зеленом...

5. Дым отчечества. Часть первая. Главы 24-27

Входимость: 1. Размер: 22кб.

Часть текста: лежит больной и около его постели забыли погасить свет, горевший (как водится в таких случаях) всю ночь напролет. Работать при смешанном освещении было невозможно. Не свет, а черт знает что! Какой-то рыбий жир. Но у Вермеля был еще один повод для недовольства - короткий деловой разговор с Серафимой Максимовной. Она позвонила ему и сказала, что Швейцер выехал из Одессы в Ялту и просил ее телеграфировать ему, вернулся ли Вермель из Новгорода в Ленинград, так как у Швейцера есть к Вермелю важное дело. Серафима Максимовна добавила, что два дня назад она уже послала телеграмму Швейцеру о том, что Вермель в Ленинграде. В конце разговора она не удержалась и сказала, что если Швейцер заболеет и умрет от этих зимних дурацких поездок, то в этом будет виноват только Вермель. - При чем тут я? - рассердился Вермель. - Старику давно пора быть независимым. Ему, слава богу, пятьдесят пять лет. - Пятьдесят три, - сухо поправила Серафима Максимовна и повесила трубку. Разговор происходил при Пахомове. Он рылся в книгах, сваленных в большом рассохшемся шкафу. Там были журналы по искусству на всех языках, монографии о...