Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Ю"

1. Судьба Шарля Лонсевиля. Главы 11-13

Входимость: 1. Размер: 24кб.

Часть текста: шинелью и помер. - Говорил чего? - Да чего-то говорил не по-нашему. Смотрительша с им была. Бабка Анфиса вошла в амбар, откинула платок с лица покойника и ахнула - похож! Похож на сына Ивана, убитого на германской земле, вот как похож! Бабка обняла тело Лонсевиля, прижалась головой к медному значку на вороте серой шинели - номеру наполеоновского полка, где служил Лонсевиль, - и запела звенящим томительным голосом. Анфиса никогда не пела обыкновенных причитаний. Она их придумывала около каждого гроба, и почему-то каждый покойник был ей жалок и мил, как родной. - Вот весна пришла, за окном стоит, а ты лежишь, соколик милый, ничего не надобно тебе - ни слезы материнской, ни жалости девичьей. Причалила ладья к последнему небесному плоту. Сам Господь к тебе идет, сам Господь подымает тебя - знает, помер на далекой сторонушке. Лихарев утер армяком нос - больно жалостливо пела старуха. - Горе великое ходило за тобой по земле. Сердце кровавое носил, боль сиротскую. Нешто можно жить одному на чужих глазах, помереть в пути да в распутицу? Только три человека плакали над трупом инженера по литью пушек Шарля Лонсевиля - бабка Анфиса, ямщик и жена смотрителя почтовой станции, молодая приглядная женщина с насурмленными бровями. Прощаясь, она поцеловала Лонсевиля в лоб, и крупная слеза упала на мертвое лицо и запуталась в ресницах. Лихарев перекрестился, закрыл гроб крышкой и увязал мокрой веревкой. В деревне Роп-ручей, вблизи Петрозаводска, тележку Лихарева остановили жандармы. Они отобрали у Лихарева все вещи Лонсевиля. Только письмо Лихарев скрыл на груди. Жандармы открыли гроб, осмотрели умершего и приказали Лихареву везти тело в Петроза-водск, на немецкое кладбище, да ...

2. Колхида

Входимость: 1. Размер: 17кб.

Часть текста: наводнение Обида за обиду Доклад Кахиани Разговор о страховых обществах Болотный хозяин Бегство Речь Артема Коркии Фазианская женщина Фейерверк в лесах Босые одиссеи ДИКАЯ КОШКА Кто убьет кошку, тот подлежит смерти. Древний мингрельский закон Ветер швырнул в окна духана горсть пыли и сухих розовых лепестков. Нервно перебирая зелеными листьями, заволновались пальмы; их шум был похож на скрежет. Дым из труб мчался вдоль плоских улиц Поти, смывая запах отцветающих мандаринов. Лягушки на городской площади перестали кричать. - Будет дождь,- сказал молодой инженер Габуния. Он с досадой посмотрел за окно. На стекле проступала замазанная мелом надпись: "Найдешь чем закусить". Дождь медленно надвигался с моря. Он лежал над водой, как тяжелый дым. В дыму белыми клочьями метались и визжали чайки. - Двести сорок дней в году здесь лупит непрерывный дождь,- добавил Габуния. - Пламенная Колхида! - пробормотал Лапшин.- Один ученый высчитал, что на землю ежегодно выпадает девяносто кубических километров дождя. По-моему, все эти дожди выливаются здесь. Эти слова не произвели на Габунию никакого впечатления. Хозяин духана, толстый гуриец, задыхался от астмы. Он был равнодушен ко всему на свете - к обедавшим инженерам, к старику с посохом, Артему Коркия, понуро сидевшему за пустым столиком, к бродячему самоучке-художнику Бечо и даже к приближавшемуся ливню. Он томился от духоты и хмурых мыслей, сгонял мух со стаканов, липких от вина, и изредка пощелкивал на счетах. Бечо рисовал масляными красками на стене...

3. О журналах "Литературная Москва" и "Тарусские страницы" Паустовского

Входимость: 1. Размер: 23кб.

Часть текста: редактором, создателем, что называется, душой его был Константин Георгиевич Паустовский, никому не прощавший предательства, трусости, соглашательства. Порой издевавшийся над стукачами открыто: однажды он тихо, но так, чтобы окружающие слышали, как бы спросил прозаика Льва Никулина: "Каин, где Авель? Никулин, где Бабель?" Паустовский не только иронизировал, гневался, издевался над подлецами; у него была и заранее намеченная положительная программа, к осуществлению которой он приступил при первой же возможности. "Тарусские страницы" были не просто книгой с березками на суперобложке. "Литературную Москву" запретили. "Тарусские страницы" стали контратакой Паустовского, прорывом новой цензурной блокады. Сборник был задуман осенью 58-го года в Доме творчества в Ялте, когда Константин Паустовский понял, что бездействие - смерти подобно... Нельзя сказать, что раньше он этого не понимал. Но тут уж допекло. Эта ялтинская осень запечатлелась мне на всю жизнь. Спала жара. Запах нагретой хвои на горе умиротворял. В Москве шли дожди, думать о ней не хотелось. Из курортной полудремы вывел знакомый насмешливый голос Паустовского. Он дал телеграмму о приезде, мы ждали его, он вошел в Дом творчества, оглядел красные и синие портьеры из бархата и сказал, ни к кому не обращаясь: "Веселый дом второго разряда!"... Вечером, когда узнали о предстоящем появлении прозаика Василия Смирнова, одного из душителей "Литературной Москвы", Паустовский произнес на всю столовую, с веселым остервенением: "Взорвать колодцы и подняться в горы!" Через несколько дней радио принесло весть о запуске спутника с собакой. И что собака не вернется - сгорит в "плотных слоях атмосферы". Мы поднимались в гору. От моря. Грузный, задыхающийся Илья Сельвинский шел перед нами, спиной вперед (так, - пояснил он, - инфарктнику легче). Паустовский остановился, поглядел на небо, сказал: "Жалко собаку. Лучше бы весь секретариат Союза усадили в ракету"... До вершины молчали. У Дома сказал взмокшему...

4. Дым отчечества. Часть первая. Главы 13-15

Входимость: 1. Размер: 14кб.

Часть текста: 13 Швейцер позвал всех к себе в комнату и достал из чемодана две бутылки саперави. Спать никому не хотелось. Татьяна Андреевна выпила со всеми красного вина. Швейцер наконец не выдержал и сказал умоляющим голосом: - А теперь расскажите нам все, что вы знаете о Каролине Сабанской. - Ну что ж, - согласилась Татьяна Андреевна, но было заметно, что ей не хочется сейчас говорить об этом. - Мой прадед Чирков был драгунским офицером. Он служил в Одессе в тот год, когда там жил и Пушкин. В Одессе тогда же блистала красавица полька Каролина Сабанская. Может быть, я что-нибудь путаю. Я рассказываю со слов мамы, а она многое позабыла. Говорят, что Сабанская была эксцентричная женщина, настоящая авантюристка. - Да, довольно известная авантюристка, - подтвердил Швейцер. - Вот видите, какая у меня родня, - засмеялась Татьяна Андреевна. - В этом есть своя прелесть, - сказал Вермель. - Авантюристы были люди талантливые. - Что же было дальше? Да... В Сабанскую был влюблен Пушкин. Но почему-то она предпочла моего прадеда, хотя это был человек...