Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "И"

1. Книга о жизни. Книга скитаний. «Четвертая полоса»

Входимость: 1. Размер: 21кб.

Часть текста: Он остановился передо мной и сердито сказал: – Если хотите писать, то привяжите себя ремнями к письменному столу. Старших надо слушаться! – У меня нет письменного стола. – Тогда к кухонному! – крикнул он и исчез в соседней комнате. Слова о ремнях Шкловский сказал просто так, наугад. Мы с ним не были еще знакомы. В комнате, где исчез Шкловский, сидели за длинными редакционными столами самые веселые и едкие люди в тогдашней Москве – сотрудники «Гудка» Ильф, Олеша, Михаил Булгаков и Гехт. Склонившись над столами и посмеиваясь, они быстро писали на узких полосках газетной бумаги. Редакционная эта комната называлась странно: «Четвёртая полоса». В простенке висела ядовитая стенная газета «Вопли и сопли». В этой комнате готовили последнюю, четвертую полосу (страницу) газеты «Гудок». На этой полосе печатались письма читателей, но в таком виде, что ни один читатель, конечно, не узнал бы своего письма. Сотрудники «Четвертой полосы» делали из каждого письма короткий и талантливый рассказ, – то насмешливый, то невероятно смешной, то гневный, а в редких случаях даже трогательный. Неподготовленных людей ошеломляли самые заголовки этих рассказов: «Шайкой по черепу», «И осел ушами шевелит», «Станция Мерв – портит нерв». Сам редактор «Гудка» без особой нужды не заходил в эту комнату. Только очень находчивый человек мог безнаказанно появляться в этом гнезде иронии и выдерживать перекрестный огонь из-за столов. В то время никто еще не подозревал, что в этой комнате собралась «могучая когорта» (так они себя шутливо называли) молодых писателей, которые вскоре завоюют широкую известность. В эту комнату иногда заходил «на огонек» Бабель. За ним учтиво входил Василий Регинин. В то время он редактировал новый журнал «Тридцать дней». Стоя на пороге и как бы боясь войти, Регинин начинал быстро рассказывать последние анекдоты. Часто шквалом врывался Шкловский и с жестоким напором прославлял...

2. Паустовский К. Г. - Борщаговским В. Ф. и А. М., 26 февраля 1960 г.

Входимость: 1. Размер: 4кб.

Часть текста: хо­рошо вышла Валентина Филипповна (она же — Ляля). Почему бы ей не поступить в кино и не подрабатывать на клипсы. Когда я увидел, как вышли серьги, то смело поста­вил под фотографией свою подпись. Если меня выгонят из Союза писателей, то по крайности буду промышлять цвет­ной фотографией на крымских пляжах. А что вы скаже­те о фотографии в живописном закоулке порта? Нужно обладать очень изощренным вкусом, чтобы понять всю ее прелесть. «Портрет с блюдом» должен войти в ис­торию. Посылаю еще фото Малюгина, снятого еще во времена его диктатуры. Когда он вернется из Скво-Вели, то пе­редайте ему этот фотодокумент. Кроны вышли тоже хо­рошо, но почему-то игриво. На днях пошлю им снимки, сейчас их печатают расторопные фотографы, торгующие из-под полы (по некоторым признакам) нашими изобра­жениями. Извините, что я так бездарно острю (или пытаюсь ост­рить), но это потому, что сейчас паршивое настроение. Прежде всего потому, что льет желтый дождь, а потом еще и потому, что битый час сидела какая-то шкрабиха и тре­бовала ответа на вопрос «как жить?». Я послал ее к В... Г... Книга движется, и это одно меня несколько утешает. Казакову написал. Говорят, в Союзе было обсуждение...

3. Книга о жизни. Время больших ожиданий. Блокада

Входимость: 1. Размер: 21кб.

Часть текста: интервентов и Деникина. Часть же населения отхлынула из Одессы в деревню, спасаясь от голода и белых мобилизации. В городе почти не было больших заводов. Самыми крупными предприятиями считались джутовая фабрика, консервные фабрики и судоремонтные мастерские. Над городом властвовал порт с его люмпенами - грузчиками, босяками и жлобами. А на обширных городских окраинах засел упорный и изворотливый одесский обыватель. Во время интервенции оставшиеся в Одессе рабочие всячески поддерживали подпольщиков-большевиков. Подпольщики скрывались в каменоломнях и в самом городе. Несмотря на аресты и расстрелы, они работали так смело, что им удалось даже провести при французах и деникинцах областную конференцию большевиков, регулярно выпускать подпольную газету "Коммунист", распространять множество прокламаций, поддерживать бастовавших работников типографии, трамвая и телеграфа, взорвать поезд с военным имуществом интервентов и, наконец, создать военно-революционный комитет, который принял...

4. Левицкий Л.: За десять лет

Входимость: 1. Размер: 42кб.

Часть текста: был уже тогда на всю страну. Виктор Борисович Шкловский рассказывал, что как-то он, Константин Георгиевич и еще несколько человек надумали пойти на новый фильм. Билеты заказали по телефону. Паустовского что-то задержало дома, и он должен был подойти прямо к началу сеанса. Когда Шкловский и его спутники стали пробиваться к кассе, перед которой вытянулся длинный хвост, очередь волновалась и неодобрительно гудела. Виктор Борисович, успокаивая разбушевавшиеся страсти, стал оправдываться, говоря, что он не собирается делать ничего предосудительного, он только хочет получить билеты, заказанные на имя Паустовского. И тогда последовала мгновенная реакция. Раздался не один, не два, не три, а целый хор иронических возгласов: «А для Льва Толстого, дорогой гражданин, билетов случайно не заказывали?» Ни в чем не повинного Шкловского заподозрили в изощренном коварстве: дескать, вот ловкач, смекнул же, каким именем прикрыться. Популярность Паустовского была огромной. Книги его, едва попав в магазины, тотчас же расходились. От почитателей отбоя не было. Ежедневно почта приносила ему десятки писем. Откуда только ему не писали! И с какими только вопросами, сомнениями и просьбами не обращались! Зная, как осаждают Паустовского назойливые посетители, как отбивается он от восторженных поклонников, я старался как можно реже попадаться ему на...

5. Книга о жизни. Время больших ожиданий. "Что вы хотели, молодой человек?"

Входимость: 1. Размер: 17кб.

Часть текста: бегство спекулянтов, обвешанных вещами, по потрясенной их топотом брусчатой мостовой? Как описать потерянные в этом бегстве пожелтевшие лифчики, бязевые солдатские кальсоны и пересохшие резиновые грелки цвета печени, покрытые шрамами трещин? Поскольку патетический язык нам чужд, придется говорить об одесском базаре обыденными словами. Прежде всего нужно упомянуть о нескольких правилах, без знания которых нечего было и соваться на Новый базар. Первое правило состояло в том, чтобы, толкаясь по базару, обязательно сохранить на лице бесстрастное и даже скучное выражение и ни в коем случае не показывать вида, что вы хотите что-нибудь купить. Потому что в этом случае десятки людей начинали цепко хватать вас за рукава, или сильно дергать сзади за гимнастерку, или, наконец, тянуть за хлястик шинели и кричать почти трагически, с выражением отчаянной надежды: - Что вы хотели купить, молодой человек? Никто не спрашивал, что вы хотите продать. Спрашивать об этом было бессмысленно: все, что человек хотел продать, он таскал на руках или вешал себе на шею. Если же человек ничего не нес с собою, но глаза его подозрительно бегали, ища покупателей, то базарные завсегдатаи тотчас догадывались, что он торгует фальшивыми драгоценностями, и насмешливо кричали ему в спину: - Бриллиантовые розы из навоза! Кораллы из крахмала! Халцедоны из бердичевской короны! Но все же бывали и исключения, когда нельзя было сразу догадаться, чем человек торгует. Так было, например, с одним Довольно потрепанным французским матросом по прозвищу Лева. Он отстал от военного корабля, застрял в Одессе и был совершенно уверен, что в те феерические времена гражданской войны и ниспровержения международного права никто его не выдаст как дезертира французскому правительству. Низенький, всегда небритый и недовольный, с длинным черным носом и яростными, презрительными глазами, в ...