Поиск по творчеству и критике
Cлово "VIE"
Входимость: 2. Размер: 12кб.
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 12кб.
Часть текста: серебрилась вода на сером, источенном ветром граните. «Гурзуф» оглушительно прокричал и, валясь на борта, обогнул Константиновскую батарею. Открылись берега в садах и пламени летнего неба. Хатидже бросила в море серебряную монету, и тотчас же около носа парохода понеслись вперегонки мокрые на солнце дельфины. Запутался в тенте теплый ветер, налетевший с юга. Мы долго смеялись из-за каждого пустяка. Грек-капитан в грязной куртке курил самодельную папиросу и зорко смотрел на берег. Ветер обвевал белые платья женщин, обнажал стройные ноги. «Гурзуф» смело и упорно нырял, и пена шумела под кормой, разливая озера замысловатых кружев. В небольшом доме Серединского для каждого нашлась комната. Обедали на балкончике. В окна лился синий свет, и ветер безнаказанно гулял по комнатам. Рыбачий поселок казался мертвым. За окнами лениво бродил по дачам татарин продавец фруктов, предлагая свой товар. Далеко на горизонте Чатыр-Даг, видный с севера, стоял, как золотой слиток, едва тронутый чернью. – Идите чай пить! – крикнул нам снизу Серединский, – На днях пойдем на Чатыр-Даг. Я был у Ахмета: он подвезет нас до перевала. Чай мы пили на ...
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Часть текста: 16-18 Глава 16 В Феодосии к капитану теплохода "Бессарабия" Черненко вошла толстая и немолодая, но еще красивая караимка - медицинская сестра из местного туберкулезного санатория. Сладко улыбаясь, она сказала, что сопровождает до Ялты больного испанского эмигранта Рамона Перейро. Его отправляют в горный санаторий. Сестра просила отвести для больного теплую и удобную каюту. - Он ужасно очаровательный человек, этот испанец, - сказала она. - Но понимаете, у него последняя стадия. Безумно жаль! Капитан вызвал помощника, приказал открыть изолятор - каюту, предназначенную для больных, но не удержался и сказал сестре, что погода сейчас совсем не годится. На море шторм, и лучше бы подождать до следующего теплохода. - Ну что вы! - сказала сестра игриво. - Я обожаю шторм. - Я говорю не о вас, а о больном, - сурово ответил Черненко. Он сразу же невзлюбил эту пышную и, очевидно, очень ловкую женщину. - Я выполняю распоряжение старшего врача, - обиделась сестра. - Думаете, мне самой интересно? Капитан встал. Сестра удалилась с оскорбленным видом. Дул норд-ост. На палубе не было места, где бы можно было бы спрятаться от ветра. Он леденил борта и с хватающей за сердце злобой свистел в снастях. Море ходило тяжелыми валами. Горизонт был обложен тусклым свинцом. После первого гудка санитары внесли на носилках по трапу закутанного больного. Сзади шла медицинская сестра. Ее провожал маленький человек в пенсне. Она звала его Люсей. Когда теплоход отчаливал, Люся кричал сестре, чтобы она привезла из Ялты побольше какао. Капитан и второй помощник стояли на мостике. Отрывисто звенел телеграф в машине. Дым из хрипящей трубы швыряло на мол. - Типичный жучок! - сказал второй помощник, глядя...
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Часть текста: дрожащей от малейшей несправедливости, от каждого незаметного укола жизни, я буду ласков с Наташей. – Хатидже! – снова позвал я и подумал о том, что сейчас она, должно быть, сидит при свечах на террасе, о лицо ее бьются ночные бабочки, и глаза у нее глубокие, грустные. Серединский шатается на набережной или болтает с Хатидже. Дядька Спиридон сидит на базаре в кофейне и играет в кости со своими приятелями, которых Серединский почему-то зовет «голубиными охотниками». Над морем уже ночная тишина, а в саду звенят, как рассыпанный бисер, цикады. В густой тьме вспыхнули и разорвались ожерельем по черной воде огни Ялты. Катер протяжно засвистел. Вспыхнул и тотчас же погас свет Айтодорского маяка. Потом я спустился в маленькую тесную каюту, по которой нервными бликами бегал свет керосиновой лампы, и посмотрел на себя в зеркало. Около него спал гимназист с бледным измученным лицом. Когда я поднялся на палубу, катер качался на темной воде и медленно подтягивался к набережной. Из трубы вырывались редкие крупные искры. Было слышно, как шумел город. Я сошел на берег и зорко осмотрел нарядную толпу на пристани. Наташи не было. Я медленно пошел к городу. От наваленных на пристани бочек шел густой запах смолы. Я остановился около лотка с китайским фонарем и купил папирос. – Ну, вот и вы, – сказал кто-то позади меня. Я обернулся и в желтоватом свете фонаря увидел Наташу. – Вы изменились, – сказала она и с изумлением...