Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Д"

1. Книга о жизни. Беспокойная юность

Входимость: 1. Размер: 9кб.

Часть текста: завороженные чудом человеческой мысли. Гиляров раскрывал ее перед нами неторопливо, почти сердясь. Великие эпохи перекликались одна с другой. Нас не оставляло ощущение, что поток человеческой мысли нельзя разъять на части, что почти невозможно проследить, где кончается философия и начинается поэзия, а где поэзия переходит в обыкновенную жизнь. Иногда Гиляров вынимал из оттопыренного кармана пиджака томик стихов с оттиснутым на переплете филином - птицей мудрости - и отрывисто прочитывал несколько строк, скрепляя ими свои речи философа: ...Если б нынче свой путь Совершить наше солнце забыло,- Завтра целый бы мир озарила Мысль безумца какого-нибудь. Изредка щетина на щеках у Гилярова топорщилась и прищуренные глаза смеялись. Так было, когда Гиляров произнес перед нами речь о познании самого себя. После этой речи у меня появилась вера в безграничную силу человеческого сознания. Гиляров просто кричал на нас. Он приказывал нам не зарывать наших возможностей в землю. Надо чертовски трудиться над собой, извлекать из себя все, что в тебе заложено. Так опытный дирижер открывает в оркестре все звуки и заставляет самого упрямого оркестранта довести до полного выражения любой инструмент. "Человек, - говорил Гиляров, - должен осмыслить, обогатить и украсить жизнь". Идеализм Гилярова был окрашен горечью и постоянным сожалением об его постепенном закате. Среди многих выражений Гилярова мне запомнились слова "о последней вечерней заре идеализма и его предсмертных мыслях". В этом старом профессоре, похожем внешне на Эмиля Золя, было много презрения к благополучному обывателю и к либеральной интеллигенции того времени. Это вязалось с медной дощечкой на его дверях о ничтожестве человека. Мы понимали, конечно, что дощечку эту Гиляров повесил назло своим благопристойным соседям. Гиляров говорил об обогащении жизни...

2. Инкубатор капитана Косоходова

Входимость: 1. Размер: 19кб.

Часть текста: покупать эти тощие бублики. Ему казалось, что они продаются по предварительной записи только тому, кому следует, но никак не ему – приезжему, случайному человеку. Карцев поселился в одной комнате с корректором «Маяка» – студентом Метаксой. Корректор был грек родом с острова Митилена, где его отец издавал газету. Газету эту технический редактор «Маяка» Васька Петров прозвал «Вестникопуло Митиленокаки», потом кличка Вестникопуло прочно укрепилась за корректором. Как все корректоры, Вестникопуло был критический и недовольный человек. У него была страсть – стихи Осипа Мандельштама и фамильные предания. Стихи он читал наизусть по любому поводу. Укладываясь вечером спать и прислушиваясь к шуму прибоя, он говорил нараспев: И море Черное, витийствуя, шумит И с тяжким грохотом подходит к изголовью… Покупая виноград, он декламировал: Виноград, как старинная битва, живет, Где курчавые всадники бьются в кудрявом порядке… В одесские дни с их устойчивым зноем стихи Мандельштама врывались, как прохладный ветер. Было приятно вспомнить далекую зиму и пропеть про себя: Холодного и чистого рейнвейна Предложит нам студеная зима… По утрам Карцев ходил в редакцию «Маяка» – в старинный итальянский особняк на бульваре. Ответственным редактором был отставной капитан Косоходов – старичок с обвисшими запорожскими усами. Море он не любил, плаванье считал делом хлопотливым, отставке искренне радовался. Он был из тех капитанов, которые плавали со своими женами, похожими на провинциальных полковниц. Он не любил свежей погоды и лучшим экзаменом на моряка считал уменье швартоваться. Косоходов жил в Аркадии, в домике у моря, где завел инкубаторы и...

3. Золотая роза. Девонский известняк

Входимость: 1. Размер: 22кб.

Часть текста: множеством цветущих подсолнухов, своими мостовыми из цельных каменных плит и рекой Быстрая Сосна, вырывшей ущелье в толще желтого девонского известняка. Я снял комнату на окраине, в деревянном ветхом доме. Он стоял на обрыве над рекой. Позади дома тянулся и переходил в береговые заросли наполовину высохший сад. У пожилого и робкого хозяина - продавца газет в станционном киоске - была мрачная, тощая жена и две дочери: старшая - Анфиса и младшая - Полина. Полина - слабенькая, прозрачная, - когда разговаривала со мной, то все время расплетала и заплетала от смущения русую косу. Ей было семнадцать лет. Анфиса была статная девушка лет девятнадцати, с бледным лицом, строгими серыми глазами и низким голосом. Она ходила в черном, как послушница, и почти ничего не делала по дому, - только часами лежала в саду на сухой траве и читала. На чердаке у хозяина было свалено много изъеденных мышами книг, главным образом сочинений иностранных классиков в издании Сойкина. Я тоже брал с чердака эти книги. Несколько раз я замечал сверху, из сада, Анфису на...

4. Книга о жизни. Беспокойная юность. Старик со сторублевым билетом

Входимость: 1. Размер: 13кб.

Часть текста: нам на сдачу. Больше мелочи нам не давали. Старик влезал в трамвай и с предупредительной улыбкой протягивал кондуктору сторублевую бумажку. Сдачи, конечно, не было. Но старик ее и не требовал. Он покорно сходил на первой же остановке и дожидался следующего трамвая. Там повторялась та же история. Так, пересаживаясь из вагона в вагон, старик бесплатно ездил на службу изо дня в день и из месяца в месяц. Придраться к нему было нельзя. Сторублевая бумажка была всегда одна и та же. Мы, кондукторы линии 8, давно знали на память ее номер - 123715. Мы мстили старику тем, что иногда язвительно говорили: - Предъявите вашу "катеринку" номер 123715 и выметайтесь из вагона. Старик никогда не обижался. Он охотно протягивал нам пресловутую ассигнацию и так же охотно и даже торопливо, стараясь никого не затруднить, выходил из вагона. Это был неслыханно упорный безбилетный пассажир. Против него были бессильны самые свирепые контролеры. Но мы не любили старика не за эту ассигнацию 123715, а за то, что он, как утверждали старые кондукторы, знавшие его несколько лет, всегда приносил неприятности. У меня за...

5. Золотая роза. История одной повести

Входимость: 1. Размер: 8кб.

Часть текста: старик говорил заученным, монотонным голосом: - Любезные синьоры и синьорины! Буона джиорно! За пять копеек вы уноситесь с Земли на Луна и разные звезды. Особенно рекомендую смотреть зловещую планету Марц, имеющую тон человеческой крови. Кто родился под знаком Марца, может враз погибнуть на войне от фузильерской пули. Однажды я был с отцом на Владимирской горке и смотрел в телескоп на планету Марс. Я увидел черную бездну и красноватый шар, бесстрашно висевший без всякой опоры среди этой бездны. Пока я смотрел на него, шар начал подбираться к краю телескопа и спрятался за его медный ободок. "Звездочет" слегка повернул телескоп и вернул Марс на прежнее место. Но тот опять начал сдвигаться к медному ободку. - Ну как? - спросил отец. - Ты видишь что-нибудь? - Да, - ответил я. - Я даже вижу каналы. Я знал, что на Марсе живут люди - марсияне - и что они выкопали неизвестно для чего на своей планете громадные каналы. - Ну, положим! - сказал отец. - Не выдумывай! Никаких каналов ты не видишь. Их заметил только один астроном - итальянец Скиапарелли - и то в большой телескоп, Имя соотечественника Скиапарелли не произвело на "Звездочета" никакого впечатления. - И еще я вижу...