Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "А"

1. Паустовский К. Г. - Каверину В. А., 16 сентября 1958 г.

Входимость: 2. Размер: 4кб.

Часть текста: форму» для спокойной повседневной жизни из-за своей отвратительной астмы. Жил я в одну десятую дыха­ния, и это сказывалось на всем. Но недавно произошло нечто неожиданное и чудесное, что сразу же вернуло меня к нормальной жизни. Астма уходит, и я уже дышу полной грудью, работаю, ловлю рыбу на Оке, свободно прохожу по 8 — 10 километров после того, как не мог сделать и два­дцати шагов. «Виновником» всей этой истории оказался не кто иной, как герой последней книги Бека — «Бережков», он же авиаконструктор Микулин. Он где-то узнал о моей болезни, неожиданно приехал ко мне в Тарусу, обругал Бека и при­вез мне изобретенный им недавно прибор «ионизатор», который якобы совершенно излечивает астму. Я, при­знаться, ему не поверил, так как безуспешно перепробо­вал от астмы все, что возможно, и знал, что никакой Мику­лин мне новые легкие не вставит. К тому же я не понимал, почему Мпкулип, авиаконструктор, занимается такими медицинскими делами. ...

2. Паустовский К. Г. - Алянскому С. М., 14 августа 1958 г.

Входимость: 1. Размер: 4кб.

Часть текста: некие странные события,— в один прекрасный день в Тарусу приехал ко мне известный авиаконструктор Микулин. Он узнал о моей астме и привез с собой сконструированный им (почему — непонятно) прибор против астмы — иони­затор. Прибор этот он сделал сам и подарил его мне. Чело­век он странный, чудак, или, как Соня говорит, «чокну­тый». Прибор вырабатывает ионы. Я с опаской начал им дышать и вот теперь хожу, работаю и даже ловлю рыбу на Оке. Вы сделали мне царский подарок,— автограф Блока, да еще на книге, которая его, очевидно, очень интересо­вала. Ну ладно, я Вам тоже что-нибудь подарю такое... Вы едете в Дубулты, и я Вам безумно завидую. Если бы не врачи, требующие, чтобы на сырую осень я уехал в Крым, я бы поехал лучше в Дубулты. Там я был уже два раза, очень хорошо работал. И места там уютные, тихие, культурные. Попросите директора, чтобы он поселил Вас в «шведском домике»,— совершенно чудесном, на дюне, над самым морем. Если Вы почему-либо вздумаете ловить там рыбу, то получите огромное удовольствие,— там много рыбы и хороших мест. Когда бы я ни приезжал в Дубул­ты, там всегда жил латышский писатель Ванаг — рыболов и охотник. Он возьмет Вас с собой на ловлю, а ловит ои огромных лещей на озере. На писателя он не похож, но это не важно. Дня через два-три я окончу четвертую автобиографи­ческую книгу. Вышла большая — 14 листов. Это — 1921— 22 годы в Одессе. Материала много и временами почти фантастического. Много людей — Бабель, Багрицкий, Сашка из «Гамбрипуса», моряки, газетчики, биржевые мелкие игроки — «лапетутники», много событий. Увидим­ся, когда Вы вернетесь из Дубултов, я в это время еще буду здесь, и Вы приедете, так как с меня врачи сняли за­прет общения (они проводили его очень строго). Я очень хочу видеть Вас, поговорить за жизнь ...

3. Лезинский Михаил: Рассказ о желании Паустовского переехать в Севастополь

Входимость: 1. Размер: 17кб.

Часть текста: в желтый цвет и весёлые красные маки вкрапливаются алыми точками в зелень - природа ткёт свой особый херсонесcкий ковёр. На камне, около самого Черного моря, сидит человек. На нём теплая куртка, шея укутана шарфом. Несмотря на весеннее тепло, он зябко ёжится. Лицо его пропахано глубокими бороздами: крупные - на лбу и щеках, мелкие - везде. Резец жизни потрудился тут на славу. За массивными линзами очков прячутся усталые глаза... Это Паустовский. Константин Георгиевич. Нет, нет, мы не знакомы лично в эти часы, познакомились позднее, а могли бы познакомиться и в этот апрельский день .Некоторые настырные члены нашего городского литобъединения прорвались к нему, когда он остановился в гостинице, и замучили Паустовского своими стихами и рассказами, - молодость жестока! И верный страж Константина Георгиевича, его жена Татьяна Алексеевна,. ничего не могла поделать, а сам писатель только откашливался - его мучила астма. Я не пошёл тогда читать ему свой "лучший " рассказ . Я и сейчас не подойду к нему. И совершенно напрасно Татьяна Алексеевна недобро всматривается в каждого проходящего, стараясь угадать, а не новое ли это " литературное светило", которому позарез нужен литературный наставник и который для этой цели наметил её больного, старого, пасующего под напором молодости, мужа? .. Хотя , когда я следовал сюда, в Херсонес Таврический, после телефонного звонка Женечки Шварц , библиографа Морской библиотеки, - " Тебе обязательно нужно познакомиться с Константином Георгиевичем . Ты больше всех этого достоин!" - то имел тайную надежду познакомиться. Сделать это проще простого - пройти мимо и невинно спросить: - Не в этом ли месте утонул Винклер? И Константин Георгиевич, возможно, улыбнётся незатейливой хитрости и вспомнит своих первых "Романтиков"... " Я болен. Не говори её ничего. Скажи, что я утонул у Херсонеса, потому что был пьян. Прощай. Винклер..." И ответит... Неважно, какие он слова произнесёт при этом, главное, - знакомство...

4. Гладков А.: Похвала анекдоту

Входимость: 3. Размер: 25кб.

Часть текста: где был его рабочий кабинет и одновременно гостиная. Он взял с бюро обыкновенную канцелярскую папку и развязал аккуратно завязанные тесемочки. В папке лежала стопка машинописных страниц. Я уже не помню, что там было. Важно то, что это было нечто очень интересное и тогда еще не опубликованное — Нет, нет, и не просите! — сказал он, как бы предупреждая мои вопрос. — Дать с собой не могу. Если вдруг что случится — беда! Единственный экземпляр на свете! Садитесь на диван и читайте. Я, конечно, догадывался, что экземпляр не мог быть «единственным на свете». Перепечатка свежая, а любая машинистка изготовляет за один раз не менее пяти экземпляров. Но Константину Георгиевичу так было интереснее, и я это принял как условие игры. В это время в передней раздался звонок. Пришли Шкловские. Сразу вслед за ними Алянский. Воспользовавшись шумной встречей гостей, я сел в уголок дивана и начал перелистывать рукопись. Но погрузиться в нее мне не удалось. Виктор Борисович громко рассказывал в соседней комнате что-то интересное, и я невольно прислушивался....