УЧИТЕЛЬ
Мне думается, практически связь времен проявляется не в чем ином, как во взаимоотношениях учителя и ученика, в передаче духовных ценностей от старшего к младшему.
Константин Георгиевич Паустовский не знает и не может знать всех своих учеников, их по стране не тысячи — миллионы. В любом городе, в любой деревне от Колхиды до Белого моря от берегов Балтики до Тихого океана — всюду можно встретить горячих поклонников Паустовского. А уж если уважаешь писателя, то, значит, чему-то учишься у него неизбежно.
Себя я могу считать дважды учеником Константина Георгиевича Он вошел в мое детство в компании Дюма и Жюля Верна он прошел по моей юности вместе с Чеховым и Толстым. Он был тогда для меня одним из многих, но не похожий на остальных Он учил улавливать ясную праздничность природы, заставлял верить, что мир, окружающий тебя, столь же прекрасен, как прекрасны живущие в нем люди, чистые душой, чуждые злобы и зависти. Я еще тогда не осознавал, что добрые книги Паустовского стали моими педагогами, просто дышал ими.
Но случилось нечто большее, стал моим прямым педагогом и сам автор этих книг. На протяжении нескольких лет в аудитории Литературного института Константин Георгиевич занимал перед нами, студентами, место наставника.
И вот тут-то мне довелось получить уроки: чем отличается инертная доброта, качество не столь уж и редкое в людях, от доброты активной, встречающейся куда реже.
Как-то на семинаре разбирался рассказ, помню, об одной продавщице и об одном покупателе, о их нежной любви, так сказать, не отходя от прилавка. Право, он давал повод к резкой критике, и мы с молодым азартом набросились на автора, своего же товарища. Мы не стеснялись в выражениях, не замечали, что наша резкость, которую искренне принимали за принципиальность, перерастала в довольно грубые нападки. И вдруг Константин Георгиевич — он обычно не только вежлив, но и на редкость бережен в обращении — гневно взорвался. Он говорил, что на свете нет ничего более важного и значительного, чем человеческое достоинство, и нет ничего более преступного, как быть слепым и глухим к нему. Преступно не помнить, что любой и каждый, кто бы он ни был, способен так же страдать, как ты сам. Гневная отповедь кончилась ультиматумом: «Тот, кто не согласен со мной, пусть выйдет сейчас же и никогда больше не переступает порог семинара!»
Впоследствии я не раз слышал гневные отповеди из уст Константина Георгиевича уже не среди тесной аудитории, а с трибуны, перед общим собранием, по поводам куда более серьезным. Но впервые я столкнулся с тем, что лежит в основе и личных качеств человека Паустовского, и творчества Паустовского-писателя, на том студенческом семинаре. Столкнулся и запомнил.
Нет ничего более значительного, чем человеческое достоинство, а уважение к достоинству идет через доверие к самому человеку.
Достоинство и доверие — две стороны одной медали. Нет доверия, — значит, нет никакой гарантии, что к тебе отнесутся с должным уважением. И как часто мы бываем преступны в своем недоверии не к тем, кому не доверяем, — к самим себе!
Хотя бы такой пример. Мы считаем: верующий в бога не враг, он заблуждается, наш долг — переубедить, перевоспитать его, — и в то же время действуем порой излишне агрессивными методами. Если ты враждебно-недоверчив, то не рассчитывай, что тебе ответят милой доверчивостью! От твоей недоверчивости плохо верующим, но плохо и тебе самому, потому что недоверчивость перерастает во вражду, ты увеличишь число своих врагов.
Недоверие и подозрительность на производстве, в быту, в искусстве — где бы то ни было — неизбежно приносят вред. Недоверие и подозрительность к человеку — своего рода ржавчина, разъедающая общественную жизнь. Недоверие всегда взаимно, от него плохо всем.
Именно такой вот защите человека, а значит, защите всего общества, и отдал свою большую творческую жизнь Паустовский, жизнь писателя и учителя.
— даже это при определенных обстоятельствах не столь уж легкое дело. Быть же деятельно добрым, активно человеколюбивым, идти против подлости и сокрушать ее трудно настолько, что порой приходится становиться подвижником.
я — передадут другие. Учеников у К. Г. Паустовского немало. Связь времен не оборвется.