Из выступления на вечере, посвященном семидесятилетию К. Г. Паустовского
... Я думаю, что писатель должен выразить свою любовь, свое уважение, свою преданность другому писателю лучше всего в письменном виде. Ведь наша профессия не ораторствовать, а просто писать. Поэтому я постараюсь это сделать по отношению к моему любимому учителю — Паустовскому.
Я написал стихи, и потом я написал статью, ... и я очень горжусь тем, что я могу принести в день его рождения такой маленький подарок от сердца, не от головы.
Я хочу вам коротко сказать — что я уважаю, что я люблю в нашем великом маэстро. Я думаю, что он прежде всего — очень честный человек.
А честность писателя, я считаю, выше, чем талант писателя.
И если честность и талант писателя соединяются, как у него, это уже дает образ Паустовского.
Потом я его очень люблю за то, что он так хорошо относится к молодому поколению.
Я думаю, что мы все, старики, старое поколение советских писателей, — а я себя тоже считаю, слава богу, советским писателем... мы все должны учиться у него, как надо относиться к молодому поколению.
Потом я очень люблю его бесхитростность, «бесфокусность» его стиля, разговора, его письма. Мне очень дорого, что можно таким прекрасным, прозрачным языком писать, и писать не для того, чтобы удивлять, а писать, чтобы люди просто волновались, любили...
Мне кажется, что в нем есть очень много похожего на среднюю полосу России или на черноморский берег. Он такой же: иногда с красивыми пастельными оттенками или, как Черное море, такой внутренне взволнованный. Вот все его творчество этим меня очень волнует.
Я специально поехал на днях в Тарусу. Константина Георгиевича не было дома, но я полчаса сидел перед его домом и смотрел, смотрел на всю эту природу, которую он так любит, и мне казалось, что вся эта дорога — его рукопись. Это меня очень взволновало. Я очень хотел видеть его. Я очень мало видел его... Но ничего, — я очень мало, почти совсем не видел и Пушкина... но это совсем не мешает мне очень любить Пушкина.
Я могу вам сказать, что для меня, для человека, который кое-что знает из мировой литературы (я читаю и на других языках в оригинале, но говорю так же плохо, но по-русски когда я читаю, я хорошо понимаю) — Паустовский величайшая фигура, не только в советской литературе, но и в мировой литературе.
Это было бы замечательно.