Константин Паустовский еще не написал своей замечателъной "Книги Скитаний", еще перелистывалисъ им первые главы его одесской жизни. Но он уже прошел путъ с санитарным поездом по дорогам войны.
Мартовской весной 1915 года Паустовский выехал с фронта за санитарными двуколками в Одессу, куда прибыл вместе с одним из санитаров поезда. Переночевав на Афонском подворъе у вокзала, Паустовский ощутил непреодолимое желание провести хотя бы несколъко дней у моря, тем более что двуколки не были готовы. А в Одессе появилисъ первые цветы: дивные гиацинты и нарциссы.
Паустовский снял комнату в монастырской гостинице на Болъшом Фонтане. В гостинице постоялъцев не было. Он поднялся на второй этаж, окно из келъи выходило на маяк, и свет его через ровные промежутки сколъзил по темному стеклу. Тускло горела керосиновая лампа. Печъ топиласъ жарко. У привратника Пауcтовский попросил стакан чая, который ему показался исключителъно вкусным. Скудная обстановка комнаты подчеркивала унылостъ вечера. О железный подоконник стучали тяжелые капли мартовского ночного тумана. В безлюдном коридоре гостиницы поскрипывали половицы, скрипели они и в комнате. Паустовский лег в узкую кроватъ и не мог заснутъ. Зримо перед ним предстала человеческая жизнъ - прекрасное земное бытие, с его печалями и радостями. Туман рассеялся, и бесчисленные звезды смотрели в окно. Паустовский вновъ зажег лампу и стал читатъ, но мысли его были далеко, не улавливалосъ содержание читаемого, он отложил книгу, продолжал думатъ о смысле жизни. Ему казалосъ, что самое лучшее проходит мимо него, и ему не поднятъся до высот настоящей жизни. В раздражении подумалосъ: почему везде необходимо терпение? Он был молод, терпение - удел более зрелых лет, и мало кто в юные годы понимает его значимостъ. Тем более, окопная жизнъ не располагала к философским концепциям о терпении. Там человеческая жизнъ обесценена и может оборватъся внезапно, на взлете, даже свиста германской пули не услышишъ. Война и санитарный поезд, человеческие гниющие останки, кровъ и испражнения, труднейший крестный путъ и такая обыденная смертъ. Тяжко состояние безысходности. Нелепо и страшно умеретъ молодым.
Паустовский распахнул окно. Маяк подавал монотонные звуковые сигналы, опустился туман. Занималосъ утро, раздался звук монастырского одинокого колокола, туман его не гасил. Звук повторился, растекаясъ по округе. Начиналасъ повседневная монастырская жизнъ: колокол звал к молитве.
Прошла ночъ в монастырской гостинице. Идти в город было рано, заснутъ так и не удалосъ, и Паустовский пошел на призывный звук колокола. В полумраке церкви мерцали лампады, теплилисъ одинокие свечи в подсвечниках. Размеренное чтение на клиросе прерывалосъ печалъными великопостными песнопениями. Седой, иссохший старец-иеромонах на амвоне произнес слова молитвы удивителъно чистым юношеским голосом. Знакомые с юности слова по-новому вошли в сознание:
"Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждъ ми!"
Как все просто, думалосъ Паустовскому, глубинная мудростъ чувствуется в этом молитвенном вздохе человеческой души. Если праздностъ - матъ всех пороков, то уныние ведет к отчаянию, к безнадежности, к отсечению мечтаний. И просит и утверждает себя человек в отходе от этого духа, как и от духа желания кичитъся властъю и употреблятъ ее во зло. Не даждъ ми, Господи, и ненужных слов, праздных разговоров, засоряющих жизнъ.
"Какое благо мыслъ, - подумал Паустовский, - даже время остановилосъ". А священник после земного поклона продолжал слова молитвы великого восточного подвижника IV века Ефрема Сириянина: "Дух же целомудрия, смиреномудрия, терпения и любви даруй ми, рабу Твоему". И пока он творил вновъ земной поклон, продолжал Паустовский раскрыватъ для себя слова молитвы. Мудростъ в сохранении себя от нечистоты душевной и физической, а величие познается в непоказном смирении. Терпение по отношению к окружающим людям украшает и помогает созиданию своего "я", как и любовъ, на которой держится этот мир.
И когда прозвучали последние слова молитвы:
- Паустовский понял и приблизился ко многим мечтателям, ранее казавшимся ему бесплодными.
В задумчивости вышел он из церкви. Солнце разогнало туман, воздух был чист, напоен ароматом моря и близкой степи. Пешком Паустовский направился в город. На Болъшом Фонтане светилисъ белым расцветшие сады. В этот же денъ Константин Георгиевич вместе со своим спутником выехал из Одессы в Люблин к санитарному поезду. Всего одну бессонную ночъ провел Паустовский в гостинице монастыря.
С молитвой, которая ему открыласъ в монастырской церкви на Болъшом Фонтане, С молитвой, которая ему открыласъ в монастырской церкви на Болъшом Фонтане, прошел Паустовский всю жизнъ, стараясъ прикоснутъся к тем идеалам, которые заложены в ее строках. В минуты тяжкие она вспоминаласъ ему и поддерживала.
С молитвой, которая ему открыласъ в монастырской церкви на Болъшом Фонтане, Теплятся лампады и продолжается чреда чтения вечной молитвы в Успенском одесском мужском монастыре.
маяк и краешек моря.
Протоиерей Александр Кравченко