М. Г. ПАУСТОВСКОЙ
26 октября 1931 г. Москва
Дорогая мама. Завтра — 27 октября — я уезжаю на два месяца в Соликамск и Березники (Северный Урал), и в связи с отъездом столько возни, что нет даже времени написать подробное письмо. Напишу с дороги — ехать придется трое суток. Еду я от газет. Прежде чем будешь читать мое письмо, условимся, что над прошлым поставим крест и вспоминать его не будем. И у меня были непростительные и тяжелые ошибки, и у тебя были заблуждения. По отношению к Кате ты не права, но об этом я говорить пе буду. Все это прошло, и лучше говорить о будущем.
Второй год мы говорим о том, что было бы прекрасно: и для тебя с Галей, и для нас, если бы ты с Галей переехала к нам в Москву. Написать об этом мы не решались после твоего письма, но теперь, к счастью, приехал Иван Георгиевич — чудесный человек, и его приезд я расцениваю как очень хорошее предзнаменование.
рядом с нами. Кроме того, мы думаем, что Димушка внесет в твою жизнь пе только много шуму, но и радости — он очень славный мальчик — хохотун н весельчак. Переезд не будет труден — напиши, как ты к этому относишься. Нам ; совместная жизнь с тобой будет подлинным спасением, т. к. мальчик наш тогда будет под твоим контролем и влиянием. Сейчас он почти без призора, т. к. и я и Катя очень заняты, а ему «нужна бабушка», как он говорит. Он скучает и растет очень одиноко. Галя бы, кстати, выучила его грамоте и другим хорошим вещам, а то он у нас до сих пор не умеет читать (ему уже 6 лет).
До сих пор ни я, ни Катя пе можем использовать очень больших возможностей — литературных и научных — только потому, что живем одни, нам не на кого опереться.
Иван Георгиевич расскажет тебе некоторые факты из нашей жизни, связанные с совершенно чудовищной историей с дядей Колей. Теперь о себе,— я с весны с большим трудом освободился от службы в РОСТа и теперь стал «чистым писателем», т. е. нигде не служу. Первое время было "трудно, но сейчас жизнь входит в норму, и к Новому году мы совсем окрепнем материально. До сиз пор этого не было, т. к. РОСТа брала очень много сил, но почти ничего не давала. Сейчас я много пишу, езжу, ушел целиком в свою писательскую работу. Имя у меня уже есть, и как будто бы достаточно широкое,— пишу это не из хвастовства, по совершенно беспристрастно. Этой весной я ездил на восточное побережье Каспийского моря (в Кара-бугаз, Эмбу и Калмыкию), потом три месяца мы жили в Ливнах (быв. Орловская губ.). Там я писал книгу о своей поездке.
Катя держит сейчас экзамены на аспиранта Академии искусств и с утра до ночи сидит над политической экономией.
Посылаю с Иваном Георгиевичем немного денег — в конце ноября пришлю еще — к этому времени я получу за книгу. Посылаю карточку Димушки — вчера его онял наш сосед и свою фотографию с Димушкой, где я похож на еврея с вытаращенными глазами. Лучшей фотографии нет. Есть одна приличная, но она на литературной выставке.
— она очень хотела бы, чтобы ты и Галя переехали к нам, и все время говорит об этом. Дим начал писать тебе письмо (левой рукой), но не окончил и уснул.
P. S. Пиши. От какой болезни умерла Леруся