В. А. КАНЕВСКОМУ
19 февраля 1962 г. Ялта
Виктор Абрамович, дорогой мой, прежде всего хочу поблагодарить Вас за то, что Вы помогли мне на таком огромном расстоянии и так твердо и хорошо. Спасибо Вам и за себя и за Татьяну Алексеевну,— она бывала гораздо спокойнее после разговоров с Вами.
Случилось все, как всегда, внезапно. В доме, кроме меня, никого не было (все населеппе ушло в кино), и только случайная уборщица вызвала «скорую помощь».
Сейчас все прошло, никаких болей в сердце и вокруг нет совершенно. Бросил, конечно, курить, двигаюсь спокойно (насколько могу), астма меня почти оставила. Жаль, что долго не смогу выходить,— живу на третьем этаже и подыматься по лестнице мне, как говорят, еще нельзя. Лечил меня здесь молодой врач (24 года), не очень уверенный в себе. Что бы пи случилось, он говорил одно и то же: «Добренько!»
Татьяна Алексеевна проживает здесь со мной до 1 марта, йотом ее сменит Галка.
Февраль здесь сырой, дождливый, бурный. Все время штормы и дая;е грозы. Но при первом же солнце все расцветает. Распускается миндаль. Все это я вижу за своими окнами. Вижу маленькие рыболовные корабли (сейнеры), которые ловят рыбу по всему Черному морю и уходят даже за сардинкой в Атлантический океан, к островам Зеленого Мыса. Они стоят под моими окнами тесной толпой на якорях и во время дождя выглядят промокшими насквозь, во время ветра — взъерошенными, как воробьи, а в шторм — испуганными и ищущимися друг к другу.
Как Ваши ребра? Ужасная история, возможная только в Москве. Я подозреваю, что Вы, несмотря на строгость ко мне, сами не очень осторожны.
Пока не работаю и чувствую себя преступником. К апрелю должен окончить книгу и тогда смогу отдыхать. Приеду в Москву в начале апреля.
— она очень Вас любит, так же как и я.
Ваш К. Паустовский.
Сегодня с утра — все в солнце и так жарко, что Татьяна Алексеевна и я загораем на балконе. (Я, конечно, чуть-чуть.)
Примечания
нящимся у Г. А. Арбузовой.
— врач, лечивший К. Г. Паустовского.