К. А. ФЕДИНУ
8 февраля 1960 г. Ялта
Костя, милый, спасибо за твое малепькое и ласковое письмо. Не отвечал так долго потому, что «записался»,— столько пишу, что у меня появился страх перед ручкой н чистыми листами бумаги. Просто устал, да и глаза сдают,— все время перед глазами струится, как по стеклу, вода. Но, в общем, все это — чепуха, лишь бы работать и успеть сделать то, что задумано.
Я очень отошел от Москвы и не жалею об этом. Здесь тихо, стоит вот уже неделю удивительная, пушистая, залитая солнцем приморская зима. В огромном доме нас всего пять-шесть человек. Несмотря на снег, в воздухе пахнет цветущим миндалем. Пишу, читаю, думаю о прожитой жизни и начинаю понимать, что в больших годах есть своя — тоже большая — прелесть.
«Золотой розы». Свободную и «нахальную» книгу. Лишь бы она получилась.
Где ты и что ты? Был ли у Ивана Сергеевича? И где он? Я полюбил его так же молчаливо, как и он молчаливо живет на свете.
Как Нина? По стране ходят слухи о талантливом скульпторе Роговине. А я не видел его скульптур. Я надеюсь, что Саша, загадочно улыбаясь, как-нибудь мне их покажет.
В Москву вернусь в марте. Мне здесь легче (или я уже привык к этой чертовой астме). В мае собираюсь в Польшу, к «пшеклентным поляцам». Зовет Ивашкевич—мой сверстник по гимназии, чудный человек. Звонила из Москвы Татьяна Алексеевна (вчера) и рассказала, что Сам-мир очень болен. Очень обидно и очень больно. Да и страшно за всех.
Поцелуй Нину, Сашу, всех детей. Будь здоров, благополучен и не зарабатывайся в известном казенном заведении. Шут с ним!
Твой Коста.