Е. Н. АНДРИКАНИСУ
17 января 1960 г. Ялта
Дорогой Евгений Николаевич! — ради всего святого простите меня за опоздание с ответом (лишь бы от этого не задержалась Ваша работа). Я и болел,и меня теребили срочной работой, и приезжал ко мне на каникулы сын — Алешка.
Сценарий я прочел и сделал надпись, которая нужна студии. Это — формальная сторона дела. Но по существу же должен сказать Вам следующее.
ший фильм. Но есть несколько замечаний.
Я категорически возражаю против введения в фильм метро и атомного ледокола. Не знаю, кто это придумал, но, очевидно, человек, не понимающий разницу между злободневностью и современностью. Есть служение своему времени и есть вульгарная лесть своему времени — это понятия разные.
Если Вы (не лично Вы, а студия) имеете дело с писателем современным и советским, то заполнять во что бы то ни стало его вещи «приметами времени» не нужно,— самое мироощущение писателя создает то состояние современности, которое мгновенно передается читателю или зрителю. Самая большая примета времени в «Северной повести» — это революционный, вольнолюбивый, патриотический и гуманный дух самой вещи, в целом вполпо совпадающий с целями и задачами пашей советской литературы. Поэтому тот товарищ, который придумал метро и атомный ледокол, пережал педаль. Введение этих двух компонентов в фильм создает впечатление грубого приспособленчества.
Вместо фамилии Бестужев можно назвать его Бородиным, я не очень возражаю против этого, хотя опять удивляет эта маленькая «перестраховка». Много лет «Северная повесть» издается, переводится на все языки, и наш и даже западный читатель принял и полюбил это имя, и ни разу никто не додумался до того, что кто-то и где-то подымет ненужную и, по существу, глупую дискуссию по этому поводу.
В экземпляр, который я возвращаю Вам, я внес несколько незначительных поправок. Вы их найдете. Между прочим, в то время военные не носили бород, бороды были даже запрещены.
— явная натяжка. К чему эти лобовые решения всем понятных вещей? Тем более что это просто неправдоподобно, подъем революционного флага только ставит под опасный удар беглецов, и такой умелый капитан, как Пинэр, этого никогда не сделает.
Да, еще мелочь — где-то в ремарках я заметил выражение: «говорит с наигранным пафосом». Никакого пафоса — ни наигранного, ни подлинного — не нужно. Это звучит безвкусно и не натурально,— пафос заключается в самой вещи, которую надо играть с максимальной простотой. Тогда внутренний пафос дойдет до читателя с большой силой, чем все эти трамбле, дрожащие и возвышенные голоса и подвывы.
Вот и все. Все остальное, что Вы пишете,— приятно и хорошо.
Спасибо за хороший сценарий. Если меня пощадит моя астма, то я, может быть, попаду в Ленинград. Но вряд ли. Если Вы сочтете это нужным, то доведите мои замечания до сведения М. И. Ромма. Передайте ему мой сердечный привет.
Жду фото — интересно.
Крепко жму руку и уверен в Вашем успехе.
В Ялте я пробуду, очевидно, до апреля.
Ваш К. Паустовский.
В сцене похорон стоит, может быть, дать глухой музыкальный фон «Вечной памяти»? Как Вы думаете?
Письма Е. И. Андриканису опубликованы в книге: «Воспоминания о Константине Паустовском». М., «Советский писатель», 1983, по тексту которой и печатаются. Подлинники у адресата.