Т. А. ПАУСТОВСКОЙ
10 мая 1953 г. Коктебель
Танюша, радость моя, я, как и ты,— еще в дороге уже начал скучать по Таньке и Алешке. Все стараюсь представить себе, что вы сейчас делаете, как ты. Поправилась ли? Напиши мне все,— только правду.
Здесь я очутился в полном одиночестве и очень рад этому. Живу я довольно далеко от большого дома, на полдороге к той лачуге, где мы жили в 1949 году, в крошечном доме С террасой. Вокруг сад весь в цвету. Очень много ромашки, лакфиоли, сирени, дрока и полыни. Сейчас вечер, домик (очень теплый) трясется от ветра, шумит море (разыгрывается шторм), и за окнами светят прожектора по Карадагу. Зрелище феерическое.
Электричество помигало несколько минут и потухло. Пишу при свече. Около свечи сидят сороконожки и смотрят, как зачарованные, на огонь. Очевидно, я здесь отдохну, во всяком случае, дышится легко, и меня за весь день, ни разу не «зажимало». Я думаю о том, с какой радостью я поеду в Солотчу к тебе и мальчишке. И мне хорошо от мысли, что я пробуду здесь сравнительно недолго — 25 дней.
Странно,— уже хочется писать (для себя), но я сдерживаюсь. Готовлю самоловы.
Писателей нет. Есть какие-то довольно скучные и брюзгливые люди (их пугает погода). Они совершенно не видят всей здешней красоты. Сегодня был необыкновенный закат,— в багровом огне, в дыму, над синими зловещими горами
11/V
Сегодня с утра солнце и море необыкновенной синевы. Уборщица поставила мне на стол огромный букет из белой сирени и ирисов.
Танюш, Танюш, ты же мой человек, правда? Ты не знаешь, какой я счастливый, что у меня есть моя Танька и всякие дети <...> и не хватает только крова в Москве.
рошо. На меня все время садятся божьи коровки, а это — хорошая примета.
Ходила ли ты на рыбалку? В каком виде Солотча? Устраивайся медленно, больше отдыхай.
От тебя до сих пор еще нет ничего. Жду.
Обнимаю тебя и совершенно крошечного мальчика Лёлю. Привет няньке.
Твой Костька.
— Феню,— у которой мы жили в 1949 году. Она работает в нашем доме отдыха. Узнала, обрадовалась. Мальчишка ее здоров, ему уже четыре годика.
Пиши, Танюша.
Директор тот же, которому мы задолжали за обеды в кредит». Очевидно, он об этом забыл,