Т. А. ПАУСТОВСКОЙ
8 мая 1951 г. Калач — Большая Мартыновна
Танюша,— сейчас 5 часов утра, сижу в гостинице, жду машину, чтобы ехать в Большую Мартыновку (казачью станицу в 330 километрах отсюда, около Цимлянской — там центр оросительных работ), рядом на койке спит негр из Бразилии, певец Тито Ромалио,— за окнами пыль, как густой туман,— в общем, фантастика <...>
В Мартыновне посмотрю туннель в 4 километра длиной, по которому донскую воду пустят в Сальскую степь, а оттуда — в Цимлянскую.
Числа 13-го (самое позднее — 14-го) все кончу в Цимлянской, и можно ехать к Тануше и мальчику,— к своим любимым человекам.
Еще не решил как возвращаться — должно быть, все-таки поеду через Сталинград и по реке,— надо привести все в порядок (так называемые впечатления), все записать и привезти в Москву готовые очерки для «Огонька» и «Литературки» — я не хочу возиться с этим в Москве и Солотче. Напишу на пароходе. Здесь писать невозможно, все время в езде, в переменах. Успел только написать для «Соц. земледелия».
Мне все время совестно, что я возвращусь по Волге без тебя, маленькая. И вместе с тем, кажется, так будет лучше и в смысле дальнейших денежек, и работы. И отдохну немного — все-таки здесь устаешь — спать приходится мало.
Я подсчитал дни и думаю, что 21-го я уже буду в Москве (9—10 в Б. Мартыновке, 11 — 13 в Цимл., 14 — в Сталинграде, оттуда — семь дней до Москвы).
От тебя после 4-го нет телеграмм. Сюда вообще они идут плохо.
Ну, за мной приехали — окончу письмо в Мартыновке. Попадем туда часам к трем.
Большая Мартыновна. 9 ч. вечера
Танюша, радость моя, любовь моя,— здесь пришла от тебя телеграмма раньше, чем я приехал. Ее куда-то задевали. Завтра найдут.
Ехали 13 часов на виллисе по сальским степям. Проехали 400 с лишним километров.
Пыль, суслики, миражи, глина, суслики и пыль.
вершенно серебряной от ковыля. Потом прошел ураган с черной пыльной бурей,— по степи шли рядами (не шли, а мчались) смерчи. Два смерча налетели на машину со страшным гулом.
Мы запылились так, что пыль слоями сваливается с лица.
Мартыновка — большая и неуютная станица за Доном, в сальской степи.
Я остановился в гостинице-бараке, где нет ни капли воды, чтобы умыться, и ни одного стола. В коридоре режутся в карты пьяные шоферы. Вообще «прелестное дело».
Ты извини, что я зачеркиваю так мпого, все забываю, что это письмо не из Москвы в Солотчу... Остальное все расскажу.
Скорей бы!
вешь на свете, и за то, что моя ягазнь связана с тобой — для меня навсегда. Обнимаю тебя очень, целую Алёльку. Привет Паше и всем.
Твой.
Сегодня подсчитал, что за эти дни я проехал на машине 1000 километров.