Паустовский К. Г. - Евтеевой Т. А., 13 декабря 1945 г.

Т. А. ЕВТЕЕВОЙ

13 декабря 1945 г. Москва

Я ждал Вашего письма, Таня, но его все нет и нет.

Сейчас я сижу в Ленинской библиотеке, читаю биогра­фию Эдгара По (мне надо написать о нем несколько стра­ниц), из библиотеки еще зайду на почту,— может быть, там уяе лежит письмо. Но почему-то мне кажется, что его не будет.

— я очень измучился за последние дни, много раз порывался писать Вам, но все откладывал и откладывал. Я тянусь к Вам всем существом, и, может быть, в этом гораздо больше детского и желания привязан­ности, чем взрослого мужского отношения.

И вместе с тем я знаю — с Вами я должен быть чест­ным до конца, что я не смогу переменить свою жизнь и уйти к Вам. Нельзя мучить Вас и обманывать самого себя. У меня не хватит сил, мужества, я никогда не избавлюсь от сомнений (а их много — и мой возраст, и то, что я до сих пор не знаю, что у Вас на душе и еще многое другое). Я боюсь жизни, и я очень плохая опора для других. И, ко­нечно, никакой не муж — по многим причинам. На эти мои слова Вы не сердитесь,— я вспомнил и помню Ваши слова (в письмах) о муже и опоре. На таких людей, как я — с поврежденной волей,— нельзя надеяться и нельзя, очевидно, принимать их в расчет в реальной жизни. И вот получается так, что среди множества недостатков у меня есть одно достоинство — возможность писать и хотя бы этим путем передать окружающим все то подлинно хоро­шее, что есть у меня за душой. К сожалению — только в этом, громко говоря, в писательстве я — настоящий. И это, пожалуй, единственное, что мне осталось сейчас. Почти все время я чувствую себя совсем чужим и очень часто беспомощным в этой тугой и недружелюбной жизни. Вот как все «слагается», Таня, родная моя. Не сердитесь за то, что всюду понаставлено в этом письме «я», «я», «я»,— так уж пришлось.

Не ждите меня сейчас, к новому году мне приехать не удастся — все сейчас против меня — и сантимы и работа. Я должен окончить книгу (осталось работы на месяц-полтора), иначе я ее никогда не окончу и буду волноваться так (как это, может быть, не глупо), что не смогу напи­сать ни строчки. Я приеду — и обязательно — к весне, если к тому времени Вы еще захотите меня видеть. При­еду к своему милому и верному другу.

­ды, что Вы поймете меня, и простите, и никогда не оттолк­нете меня (как человека, конечно). А я всегда буду пре­дан Вам душой.

Напишите мне. Я буду ждать. Как Вы живете в Грод­но? Правда ли, что это славный город?

— меня затащил Виктор.

Много пишу, почти глушу себя работой. В Москве — чудесная, мягкая, очень уютная зима. Вторые сутки па­дает снег. Федин лежит уже третью педелю в госпитале в Берлине,— его помяла машина.

«Новый мир» до сих пор не вышел. Пришлю сей­час же.

Как Галка? Как рыжий грузиж Что Вы делаете, где Вы, что сейчас с Вами?

— д. б., от нервности. Пишите пока на 9-ое.