С. М. НАВАШИНУ
29 апреля 1943 г. Москва
Серячок, родной мой, это письмо — последнее из Москвы. Поэтому я не ставлю на нем номера. Начну ставить номера на письмах из Солотчи. Очень, очень долго тебе не писал. Возня с подготовкой к отъезду была неслыханная (командировки для всех, пропуска, пайки, деньги и прочее). Десятки муровых бумажек каждый день, и беготня с 9 часов утра до 10—11 вечера. Наконец вчера все вчерне окончилось, я достал машину через «Красную звезду» (при «благосклонном содействии» генерала Вадимова), и третьего мы выезжаем всем кланом — мы с Лизой и Фраеры — через Рязань и наром на Оке (плашкота еще не навели). Все завидуют нам, хотя и считают нас слегка сумасшедшими. Лиза получила командировку от «Пионерской правды» (?!). Звэра от Союза писателей, причем несколько дней в Союзе висел приказ о том, что «В. В. Навашина командируется президиумом Союза в Ряз. область для совместной лит. работы с писателем Паустовским». Без такого приказа пропуска не дают. В общем, все нормальное (как, например, поездка к себе в Солотчу) расценивается в соответствующих органах как криминал, все же странное (Лиза, собирающая фольклор), как вполне естественное... Очень много литературных дел. И театральных — тоже. Приехал Завадский. Он ставит «Рыцарей звездного неба». Фронтовой театр ставит четыре маленьких спектакля (мои «города»). Каким-то чудом я успел переделать эти рассказы в пьесы. Ставит их небезызвестный Дзиган. «Лермонтова», кажется, разрешат и пустят на экран. В Военно-Морском издательстве скоро выйдет книга рассказов «Ленинградская ночь». «Красная звезда» напечатала мой «Севастопольский рассказ» (кажется, в номере от 21/IV). Как видишь, и этой возни было много. Поэтому я мечтаю о Солотче, чтобы немного прийти в себя. Все, что я тебе перечислил,— это сотая часть дел. Я не пишу о радио, газетах, журналах и всяких людях, которые приходят каждый день. Часто бывает Ной Лурье, Никитин, Вова Толстой (на днях он приходил с отцом), забегает Дора Сергеевна. Нина ходила с домработницей к всенощной (па пасху), и у нее украли в церкви «свяченые яйца», вытащили из-под ног. Были у стариков Фединых на пасху — очень скромную (кулич, спеченный в «чудо-кухне», и сыр). Старик похудел и стал очень красив. Был я на похоронах Немировича в МХАТе. Впечатление осталось такое, что хоронят не Немировича, а Художественный театр и театр вообще. Папаша Шкловский (который окончательно перешел со мной на «ты») бегает, как бешеный кот, добывает деньги, моет у себя полы и ждет своих из Алма-Аты. Он, в общем, сумасшедший, но добрый человек (на днях он послал Тане Арбузовой свои деньги). Приехало семейство Ивановых,— мальчишки стали длинными, приехал загадочный Зощенко и Коварский. Каждый день я встречаю множество людей, и у меня мельтешит в глазах. Смоличи живут в твоей комнате и очень довольны. Он уже устраивает всякие «рационализации» — он очень любит возиться с хозяйственными изобретениями...
лотчу — Федины, и Новиков-Прибой, и Никитин, и даже Завадский с Улановой <....>
—1981) — советский кинорежиссер.
«Севастопольский рассказ».— 21 апреля 1943 г. в «Красной звезде» был напечатан рассказ К. Паустовского «Держимся, товарищ Нахимов!».