В. В. НАВАШИНОЙ
29 августа 1938 г. Солотча
<…> Только сейчас я остался один и могу спокойно написать тебе письмо. 27-го я поехал (на ужасном автобусе) в Рязанский театр. В театре созвали всех актеров, вызвали представителей газеты, партийного комитета и комсомола, и началось заседание. Длилось оно три часа, мне пришлось много говорить. Актеры — провинциальные, напыщенные, режиссер — старый, усталый от сорокалетней работы человек, которому, очевидно, все надоело до смерти — и спектакли, и актеры, и совещания. Актеры ссорятся. В общем — халтура, они хотят за месяц сделать спектакль, но у них нет даже художника (если не считать рязанского живописца вывесок, который говорит «Еспания»), страшное убожество. На совещании я сидел в пыли, в духоте, в жаре и думал только о том, как бы удрать поскорее в Солотчу. Совещание окончилось в 7 часов, машину они достали только в 9 часов. Домой я приехал в половине одиннадцатого и с наслаждением лег в беседке — в сможести и прохладе, но в 5 часов утра меня разбудили,— приехали на машине из Москвы Дудин, режиссер «Гончих Псов» Казанский (очень милый человек) и долговязый шофер Коля. Нельзя сказать, чтобы я был очень рад их приезду,— было много возни, чтобы их накормить и устроить, мне же хотелось побыть в тишине и одиночестве. После чая взяли удочки и поехали на машине (Ml) на Сегден,— ехали всего двадцать минут. Весь день провели на Сегдене и на Черненьком озере. Все трое были в восторге. Поймали полведра окуней. У Зотовых была сенсация,— катали в машине Васю и всю сегденскую детвору. Когда мы уезжали (уже в темноте), Вася прибежал из лесу и притащил для тебя букет вереска,— очень просил, чтобы с ним осторожно обращались. Он очень к нам всем привязан.
рить, оказалось, ие о чем), на самом же деле, чтобы половить рыбу. Я послал с ним тебе в Москву вереск и посылку,— написать ие успел,— перед отъездом (они уехали сегодня на рассвете) была страшная спешка,— им сказали, что в Рязани в 6 часов разводят на два часа плашкот, и они собрались буквально в одну минуту. Забыли здесь и рыбу, и громадный арбуз — если Миша приедет завтра (только что Манька притащила твою телеграмму), то мы вдвоем его съедим.
щена до того, что ни слова мне не сказала о том, что Дудин сломал сиденье на стуле. Очевидно, появление машины, по мнению старухи, очень подпило ее (старухин) авторитет в Солотче.
Сейчас опять тихо, чисто, и я, когда окончу это письмо, буду писать рассказ <...>
Расцвело несколько белых астр. Черный кот сидит на пороге, моется и кланяется Звэре и Серому. Дивного перевели поближе к бане,— очевидно, старуха уже считает меня его хозяином. Утка пахально кричит в дверях, требует червей.
— когда все-таки он приедет и приедет лп вообще <...>.
Твой Па-Пауст.