В. В. НАВАШИНОЙ
13 сентября 1937 г. Солотча
<...>Рувец вчера уехал в полном смятении и панике,— Валентина его вызвала в Москву из-за чистки, начавшейся в «Пионере» — для «моральной поддержки». Он взял рассказ с собой — так будет скорее, но с условием, что он сначала передаст его тебе, а ты уж, Зверушка, передашь «Пионеру». Боюсь, как бы он его не потерял,— он ходил последние часы совсем очумелый.
— побрел один в темных лугах. Мне его стало почему-то очень жаль. На Капаво мы ночевали в палатке, ночью была страшная осенняя гроза,— в палатке было светло от молний как днем, но ни капли воды. Мы не промокли. Все здоровы, мой «глубокий» бронхит прошел. У Миши только болит колено,— вывихнул его на прелых мшарах, когда приходилось перебираться через наваленные деревья. Об этом Рувец тебе расскажет.
ма,— говорит, что в лаборатории сделано какое-то новое, очень важное открытие. Рыбу ловит всеми способами — на кузнечика, гусеницу, рыбьи хвосты, бабочек, хлеб и даже копченую колбасу — с утра до позднего вечера. Аркадий прижился и совсем не хочет уезжать из Солотчи,— от нее и от всей нашей здешней жизни он в восторге. Пишет рассказ (в роскинском кабинете). Говорит по-французски — очень забавно. Мишу зовет Мишелем, котенка «маленьким милым вором» (voleur). За обедом и чаем много трепотни на все темы,— от выяснения вопроса, почему перед ненастьем у Матрены в ушах «кипит сера», до споров о языке Стендаля. Вчера получил и подписал договор с Мосфильмом на право экранизации «Гончих Псов». Киношники проявили необыкновенное благородство и прислали договор но на 4000, как мы условились, а на 5000 ру <...>
Ленинграду (Ленфильму) ответил отказом — все равно ставить одновременно две картины по одному и тому же рассказу не разрешат. От Ленфильма потребовал присылки договора на право экранизации «Музыки Верди» <...>
Все грехи (литературные невыполненные обещания) срочно исправляю. Да, я получил письмо от журнала «Красноармеец и краснофлотец», которое начинается так: «Обращаемся к Вам по совету А. И. Роскина, который сказал нам, что у Вас имеются неопубликованные работы, могущие представлять интерес для нашего журнала». Позвони Роскину и скажи, что, может быть, он даст вместо меня рассказ в этот журнал<...>
кое лицо, будто ему действительно поставили клизму из серной кислоты. Передай от меня привет Вал. Кир.,— я ее все же очень люблю,— старушка безусловно заслуживает уважения.
Завтра напишу Серому. Поцелуй его,— он молодец.
— твой Па-па-па-пааа-па.
Аркадий очень интересуется твоими письмами <...>
Вал. Кир.— Валентина Кирилловна Здаиевич (о ней рассказывается в главе «Намек на зиму» повести «Бросок на юг»).