| Наши партнеры |
Уже отцы и дети Закончили свой спор. ...Таят картины эти Непонятый укор. Один стоит художник Средь города, где жил. Но к ране подорожник Никто не приложил. |
Эти стихи у автора их, Татьяны Никологорской, родились после посещения выставки "Иные миры", где экспонировались картины талантливого и загадочного художника Паустовского.
Алексей - младший сын любимого нами писателя Константина Паустовского, жившего в Одессе в начале 20-х годов прошлого века и воспевшего ее в повести "Время больших ожиданий", романе "Дым Отечества", в очерках и рассказах.
Полотна Алексея Паустовского - это еще одна творческая жизнь, наполненная поисками и страданиями. Одаренного художника, прожившего всего двадцать шесть лет, мы не знали до недавнего времени. Только в двухтысячном году журнал "Мир Паустовского", издаваемый московским музеем - центром Константина Паустовского, осветил родословную писателя и уделил значительное внимание судьбе его младшего сына.
Родился Алексей 30 июля 1950 года в селе Солотча Рязанской области. Примечательно, что любовь его отца к детям была неотъемлема от любви и уважения к человеку. Детей он не отделял от взрослого мира, любил их без заигрывания и смотрел на каждого маленького человека как на равного, с подлинным уважением к его занятиям и увлечениям. С малых лет Константин Георгиевич пытался привить ребенку чувство юмора, развить его фантазию, учил "искусству видеть мир". Надолго уезжая из дома, он писал сыну письма, похожие на маленькие сказки.
Алеша рос и формировался в творческой атмосфере писательского дома, в сфере интеллектуальных поисков молодых писателей и художников. Но меньше всего он был похож на "домашнего", избалованного родительским вниманием ребенка. С компанией художников он бродил по окрестностям Тарусы, исчезая порой из дома на два, на три дня.
Вскоре Алеше повезло: он обрел настоящего учителя. Им стал Владимир Пятницкий - замечательный график и живописец. Их, младшего и старшего, связывала дружба. Много дней они провели в бесконечных беседах. Владимир - один из немногих, кто был допущен к сокровенным глубинам души Алеши, почти недосягаемым для других. "Осознание вечного - вот то, что носил в себе этот мальчик. Те, кто знал его, не знали его", - так, спустя много лет после смерти Алексея, скажет Екатерина Московская, его жена.
Алексей был одержим горением в искусстве, не затуманенном ни корыстью, ни конъюнктурой, ни соображениями простого житейского расчета. Он нашел свою тему, свою форму ее выражения, и главное - очень точную, искреннюю интонацию.
А тема его - одиночество и незащищенность, самоценность каждой отдельной жизни, независимо от личности. Будь то академик, художник ("Портрет Альберта Гогуадзе", 1972) или опустившиеся пьянчужки ("Колхозное вино", 1974), или несчастные безумцы психиатрички (серия рисунков, 1975) - все они в равной мере интересны художнику.
Писал он и собственную персону в интерьере.
Много путешествуя по стране, соприкасаясь зачастую с рискованными ситуациями, Алексей научился точно угадывать сопричастность человека его среде. В картине "Среднеазиатсий дворик" (1972) все напоено неторопливостью и покоем, а сумеречная дисгармония портрета Феди (1971) вызывает жалость к человеческой беспомощности, нелепости.
Он оставил в своих картинах оттиск личных состояний и глубокие философско-трагические раздумья. Все, кто его знал, отмечали его раннюю "взрослость" и мудрость. В нем прочитывалось знание чего-то, другим неизвестного. И выглядел он гораздо старше своих лет.
Сталина). Художник восхищался смелостью Мандельштама, писавшего, что думал, потому что это была высшая смелость - открыть рот.
Бескомпромиссным человеком был Алексей, а таким людям всегда трудно жить, трудно смиряться с действительностью. Часто говорил он о смерти как об освобождении от всего, что мучает.